мы уходим вот так - красиво, хлопнув дверью и забыв на полке часы.
мы отлюбили и теперь, делать нечего, расходимся в разные стороны, потому что тем для разговоров не осталось и голод внутри нас сосет, высасывает кровь и ушу и хочется кидать в себя мир непрожеванными кусками, мы начинаем слушать, петь и пить, мы начинаем работать, шуршать бумагами и греметь молотком, мы пересматриваем все фильмы и перечитываем все книги, мы никак не можем успокоиться и дышим не в унисон.
когда приходит конец любви - приходит коне этой жизни.
вот только что она была одна и вот уже через минуту другая, мы стонем и вырываем первый волос одиночества, мы чувствуем, как у нас в сердце открывается, растягивается дурная дыра, и что с этой дырой теперь совсем ничего нельзя сделать.
потом, гораздо более потом мы понимаем, что это просто отсутствие любви и ничего более, и ничего страшного
и ничего более страшного не пожелаешь врагу, как это чувство крика, который рождается в тебе как только умирает любовь, он рождается и мыкается, мучается в тебе, и как бы ты не надрывал свои связки, он все равно будет болеть в тебе немотой.
но все это грустно и совсем уже вроде бы не обо мне. у меня Алексеев, у меня всё окей, у меня свет в холодильнике и доктор хаус (и откуда свалился) по ночам. а еще у меня очень тихо. так тихо, что я слышу тонкий, уже почти заглохший, уже почти замерзший, мой внутренний крик. но я себя убаюкиваю - у нас все еще сбудется, у нас все еще склеится, у нас - меня и моего отражение в наладонном зеркальце.