я даже не могу придумать эпиграф. да нет, не к этой записи, а ко всему тому, что мечется сейчас между горлом и пятками. я так боялась этой весны, думала, она меня раздавит, сделает из меня что-то серое и лохматое и пустит гулять по улицам и головам. ан-нет, она дала мне в руки что-то большое и горячее, оно очень похоже на солнце, только у меня руки с зимы замерзшие, это что-то жжется-жжется, мне больше больно, чем то, что хотела весна.
и рано или поздно меня все-таки сожжет-выжжет, я стану прерией, долгой и скучной и никто не найдет моего золота, потому что люди про него забудут и построят фантастические города.
мы плачем-плачем по пропущенным звонкам и минутам, а надо дышать и кричать, и браться руками за огонь и глубже - надо брать раскаленные угли и рисовать ими под окнами любимых.
ты пойми, у меня еще немного и сгорят руки, но вот это всё, что есть у меня в груди, всё, вместе с сердцем и верой, я отдаю тебе - распинай, сжигай, топи, убирай с глаз долой, но ты будешь знать, что это есть. и рано или поздно у тебя из глаз хлынут слезы, толи от боли, толи от солнца, они хлынут вместе с распутицей, и ты найдешь меня облаком в твоем кармане.
и пока ты пытаешься вылечить меня от моей нервности, я кусаю себе ожоги, чтобы оставаться в сознании, потому что ты пока никакой мне не "ты", и пусть лучше будет больно снаружи, чем от твоих рук и расстояния.
когда я стану здоровой - это запишут в моей карте, когда я потухну - удет значить, что ты меня вылечил и я ничего не смогла тебе объяснить.